Рассказ об одном дне из жизни пензенских энтомологов во время их экспедиции по юго-востоку Пензенской области 28 июня 2009 года.
Лето становится всё жарче, леса и луга зеленее, дожди обильнее, но короче. Непоседливая душа натуралиста просилась в поход, подальше от городской суеты, духоты, загазованности и шума – желательно в новые и ранее не исследованные нами места. Ещё зимой, изучая различные карты и снимки из космоса Пензенской области, мы прокладывали предполагаемые маршруты наших дальних поездок к неизведанным, но столь заманчивым для энтомологов местам – степным балкам, остепненным склонам, речным поймам и лесам. Быть может, именно там, скрываются редкие обитатели из мира насекомых, ещё невиданных на пензенской земле!? У нас на это были все основания, судя по впечатляющим результатам прошлых «разведывательных» экспедиций в окрестности с. Бикмурзино (окрестности которого мы прозвали «Пензенская Монголия»), на крайний юго-восток области – в Неверкинский и Камешкирский районы, на стык Ульяновской и Саратовской областей. Здесь, вслед за степной растительностью, сохранившейся по «неудобьям» степных балок, опушкам дубрав, остепнённым склонам коренных берегов рек и ручьёв – в лесостепь проникают обитатели редкого для нас южного («волжского») степного энтомокомплекса.
В семь утра последнего воскресенья июня, когда солнечные лучи уже осветили крыши и восточные стены домов, на одной из лавочек по улице Суворова города Пензы, сидели два энтомолога и что-то оживлённо обсуждали:
– «Ну блин, Диман – чёрт. Договорились ведь на семь утра! А самого нет и нет! Надо звонить! Где его черти носят до сих пор?»
Звоним ему на сотовый. В трубку слышны невнятные стенания, бормотания и чертыханья. Оказывается, наш «Шумахер» и естествоиспытатель, по причине выходного и недавнего утреннего возвращения домой – изволит ещё баиньки и с спросонья лепечет:
– «Ну всё, я уже выхожу…».
На небе – ни облачка, день обещает быть солнечным и жарким. Стайки чёрных стрижей с громкими криками проносятся над крышами, дачники спешат на фазенды, а заспанные владельцы Тузиков и Мухтаров вялыми тенями передвигаются по тихому дворику, заросшему деревьями берёзы, ясеня и пирамидальными тополями. Делать нечего, ждём. Вытащив заранее откопированный лист топографической карты, мы ещё раз уточняем предстоящий нам сегодня неведомый дальний маршрут на юго-восток области...
Вы наверняка меня спросите, почему нас заинтересовал именно юго-восток Пензенской области? Ещё ранее, изучая и анализируя исследования различных энтомологов, в Поволжье, Центрально-чернозёмном районе и вообще в Европейской части России, я невольно обратил внимание, на то, что натуралисты, зоологи и ботаники в местах своего проживания в первую очередь стараются обследовать все южные районы. Более того, если внимательно посмотреть очерки в региональных Красных книгах по редким видам животных и растений, сравнить карты находок, то окажется, что большая часть редких южных видов обитает и произрастает именно в юго-восточных частях рассматриваемых территорий.
Исторически сложилось так, что предшествовавшие нас исследователи, стремясь к Волге и в Заволжье, практически не обращали внимания на территорию Пензенской губернии. То есть, её считали переходной территорией между центральными районами и Поволжьем. Из литературных источников следует, что известные натуралисты работали здесь проездом и публиковали материал отрывочно, лишь по обычным видам животных и достаточно фрагментарно. Своих же учёных, исследователей Сурского края у нас всегда было мало. После отделения в 1930 году от нас северных территорий вошедших в республику Мордовия и образования в 1939 г. Пензенской области, к нам были присоединена часть северо-восточных земель Саратовской губернии. Грунтовая дорога из Пензы в Неверкино тогда занимала в хорошую погоду день на машине полуторке, а на телеге и более – а если исследователь попадал в дожди, то его путешествие могло затянуться надолго. Пензенских натуралистов (Штукенберг, 1915) а потом и Саратовских (Диксон, Келлер, 1921) на юго-востоке пензенских земель, тогда интересовали лесные массивы в окрестностях рек Сура, Кадада и «Белое озеро» («Поволжскую Финляндию» которую в смутные 30-е гг. прошлого века у нашей области «оттяпали» партийные функционеры г. Куйбышева). Из степей в то время был найден, а затем изучен единственный участок – «Кунчеровская степь» (Спрыгин, 1896; Келлер, 1926). Поэтому не удивительно, что немногие сохранившиеся, или точнее сказать неизвестные степные участки оказались, таким образом, практически не исследованы до наших дней! Вот их-то в первую очередь мы хотели найти и изучить в это путешествие.
Скрипнув на повороте тормозами, из-за дома показалась наша «Ласточка» – серебристые «Жигули» четырнадцатой модели, за рулем которой сидел наш бессменный водитель Дмитрий Поликанин. После крепких рукопожатий, подначек над бурной ночной жизнью водилы, быстро грузим в багажник походные рюкзаки, пакеты с провизией, фотоаппараты, сачки, дождевики и пятилитровые бутыли для воды. Вроде всё, не мешкая, едем в ближайший супермаркет «Василёк» за провизией и питьем в дорогу. Здесь каждый из нас покупает всё по своему усмотрению и вкусам. Из богатого опыта своих предыдущих путешествий мы, прежде всего всегда покупаем «еду Фабра» - хлеб, сыр и воду (минералку), вино заменяем пивом, далее берем соки, свежую выпечку, колбасу, фрукты и т.д. Искать провизию в пути, по сельмагам у нас просто не будет времени, да и есть придётся всё время на ходу. Далее рулим на заправку, где заливаем полный бак машины, подкачиваем колёса и к восьми утра наконец-то выезжаем из города. На сей раз путь нам предстоит долгий и практически неизвестный, по самой юго-восточной границе области – на стыке Саратовской и Ульяновской областей. Из энтомологов там практически никто не бывал, и мы были решительно настроены, заполнить сегодня это белое пятно в зоогеографии насекомых Пензенской области и Среднего Поволжья.
Миновав лесной и болотистый восточный (засурский) пригород города Пензы и облегчённо заметив, что сегодня почти нет обычной здесь (особенно в выходной день) на съезде пробки из автомашин, выезжаем на легендарную федеральную автотрассу М-5 «Урал». Бесконечный серпантин транспорта в четыре ряда движется навстречу друг другу, одни едут в сторону Москвы – другие в глубь России. По обочинам дороги в бесконечном цветном калейдоскопе мелькают различные селения, магазинчики, базарчики, строения, заправки, заборы, лесополосы, поля и перелески. Слева, на горизонте, сплошной лентой на север и восток тянутся смешанные леса лесистого Засурья, простирающиеся по холмистому, западному макросклону Приволжской возвышенности. Не доезжая райцентра Городище (по местному преданию, названию этому населённому пункту дала ещё сама Екатерина Великая, во время своего полного приключениями путешествия на Волгу) дорога поворачивает вправо, на новый, недавно построенный участок федеральной трассы. Завораживающе шуршат по свежему асфальту колёса машины, водителю невольно хочется прибавить газу, как говорится – «Какой русский не любит быстрой езды»!? Но, словно предупреждение, на обочине справа, видим лежащую на крыше иномарку – багажник открыт, и вещи веером рассыпаны по песку придорожной обочины. Водитель ходит возле поверженного авто, чешет «репу» и переругивается с женщиной, уныло восседающей на обочине. Хорошо хоть никто не пострадал, бывало, приходилось видеть последствия и более серьёзных аварий на дороге. А сколько недоумков лихачит на дорогах, из-за них-то, как правило, и страдают опытные и трезво мыслящие водители.
Через некоторое время новый участок федеральной дороги взбирается на высокую насыпь, за обочиной которого зеленой лентой тянется сосновый бор. Далее чуть под уклон, справа открывается сюрреалистическая картина на «деяния рук человека» – из-за прокладки дороги поднялся уровень грунтовых вод и заболотившийся участок леса, словно частокол стал, покрыт стволами погибших и высохших деревьев, чьи остовы белели на фоне болотной зелени. По виадуку проезжаем над железной дорогой участка «Пенза-Кузнецк-Самара» Куйбышевской железной дороги. А вот, впереди, показался новый красавец мост через реку Суру, что серебряной лентой вьётся среди зелени пойменных ивняков и черноольшаников. Слева виден старый узкий мост, построенный ещё в Великую отечественную войну пленными немцами и прозванный в народе «Чёртовым». Далее дорога поднимается вверх и словно «нож масло», рассекает краснолесье «Саловского» бора, некогда участка особо охраняемой природной территории (ООПТ) области. В 1960-70 гг. здесь в летнее время на берегу реки, вдоль леса стояли палатки студентов и преподавателей Естественно-географического факультета Пензенского педагогического института им. В.Г. Белинского. Будущие школьные учителя, а в ту пору студенты биологи и географы, проходили полевую практику по зоологии и ботанике с такими энтузиастами своего дела как: зоолог В.Г. Левкович, ботаник А.А. Солянов (впоследствии зав. гербарием им. И.И. Спрыгина) и другие. Теперь в Пензенском государственном университете есть своя биостанция на берегу Сурского моря, где студенты естественнонаучного факультета воочию изучают представителей животного мира и флоры области. Жаль только, что практически ежегодно количество полевых практик неуклонно сокращается – плодя в будущем учителей «теоретиков», а не практиков.
В прошлом году (26 июля 2008) мы с Дмитрием Поликаниным были в этих местах – искали таинственную и неуловимую в наших краях торфяниковую голубянку Plebeius optilete (Knoch, 1781). Здесь её, в те давние славные времена полевых практик, в Саловском бору отлавливал тогда ещё молодой любитель чешуекрылых Юрий Стариков (Полумордвинов и др., 2008). Но, увы, не редкой голубянки – ни подходящих для неё биотопов, нам найти в ту поездку так и не удалось. Местные жители с. Саловка, как настоящие партизаны так и не указали нам тогда места с остатками реликтовых черничников. Конечно, мы с Димкой и сами, будучи по образованию географами могли бы их найти, но времени нужно было затратить целый день и пришлось бы ночевать в лесу, без палатки и продуктов в компании голодных сурских комаров. Тогда же мы, не теряя времени, решили обследовать окрестности затерянного в лесах с. Урановка – кстати, в тех местах можно, вполне, снимать фильм о Сибири типа «Вечный зов» или «Тени исчезают в полдень», настолько живописно село раскинулось перед сосновой гривой. Поехали, миновав село Архангельское, по крутому глинистому склону въехали на высокий левый коренной берег р. Юловка. Остановились на опушке смешанного леса, где у дороги в цветущем разнотравье весьма плодотворно «накосили» Сергею Шибаеву пчёл и ос, а заодно собрали серию различных мелких жуков. Как впоследствии оказалось, не зря! Среди жуков семейства листоедов (любезно определённых нам впоследствии ведущим российским специалистом по этой группе Андреем Олеговичем Беньковским, Москва), в наших сборах нашёлся новый вид не только для Пензенской области, но и для Поволжья – листоед восточный Chrysolina eurina (Frivaldszky, 1883) (Беньковский, 2009). Вот уж воистину как говорится – «никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь»!
Едем дальше. Миновав сёла Чаадаевка и Нижняя Елюзань сворачиваем с оживлённой федеральной трассы, вправо, на столь желанный нам юг. Точнее сказать наш путь лежит уже на юго-восток, по землям Камешкирского района. Солнце начинает припекать, не останавливаясь, перекусываем свежей выпечкой, пьём сок и минералку, не переставая с интересом оглядывать расстилающиеся перед нами окрестности. Время от времени просим «Шумахера» тормознуть «на минуточку» у перспективного луга или опушки леса и, не теряя времени, размахивая сачками, быстро обследуем наиболее интересные места, совершенно не обращая внимания на удивлённые взгляды людей из проезжающих мимо машин. Некоторые праздные граждане иногда тормозят, интересуются – отвечаем что, мы рыбаки... ловим для наживки «кузнечиков».
Вот и райцентр село Русский Камешкир. Проезжаем мост над рекой Камешкир, далее поворачиваем влево, по сельской улице на обустроенный и ухоженный жителями святой родник «Белый Ключ». В 1998 г. над источником была сооружена часовня, освященная в день памяти святителя Николая Мирликийского. Дорога предстоит дальняя, поэтому, не теряя времени, спускаемся вниз к источнику и наливаем во все заранее припасённые пустые пятилитровые бутыли, свежей, питьевой водой. С наслаждением умываемся холодной водой и пьём живительную влагу. Перед часовней небольшое живописное озерко, по которому, совершенно не пугаясь людей, плавает дикая утка кряква с выводком утят.
В селе бросается в глаза затейливая деревянная резьба, украшающая фасады домов, наличники окон, деревянных заборов и ворот местных жителей. Некоторые старинные хозяйственные постройки примечательны и своеобразны, поскольку их стены весьма колоритно выложены из плоских обработанных кусков рыжеватого песчаника.
Благо в округе этот строительный материал можно набрать во многих оврагах, степных балках и береговых откосах, особенно после весеннего паводка. Возможно по этой причине и стараниями строителей берущих ещё и песок, окрестные балки столь глубоки и разветвлены на отроги. В последствии (17 июня 2012 г.), в 5 км. северо-восточнее с. Русский Камешкир на остепнённом юго-западном склоне такой казалось бы ничем не примечательной балки что протянулась над ручьём возле дороги, мы нашли вторую точку (первая была найдена у с. Бикмурзино!) современного произрастания очень редкого у нас в области девясила германского – Inula germanica L. (Васюков и др., 2012; Новикова и др., 2013). Не доезжая этой балки, мы всегда с большим интересом смотрели на очень перспективную опушку дубравы, что раскинулась прямо возле дороги – однажды не выдержали, остановились и были весьма удивлены разнообразию собранных здесь бабочек и других насекомых! Место решили назвать «Дубрава», но на будущее нужно будет расспросить местных жителей – как они называют эту балку и дубраву? Во время путешествий такого правила следует придерживаться всегда, поскольку в географических названиях приоритет тем прозвищам, что дали им старожилы, как говорится – «Зачем выдумывать велосипед»!?
Далее наш путь пролегает, по левому пологому коренному берегу реки Кадада (или как говорят местные Илимка), дорога вьётся вдоль деревень и сёл. «Эх, Россия-матушка» – невольно срывалось с уст, глядя на современную сельскую действительность. В полузаброшенных русских и мордовских сёлах, отчасти и в чувашских, глядя на покосившиеся заборы и заколоченные окна домов, невольно создавалось впечатление, что в стране недавно была война или, по крайней мере мор… Как немой укор стоят заколоченные избы, позабытые полуразрушенные церкви, заросшие бурьяном огороды, остовы раскуроченных ферм и колхозных построек. Напротив, татарские селения отличались ухоженностью – новыми кирпичными домами, хозяйственными постройками, высокими заборами подворий, практическим отсутствием позаброшенных строений, пасущимися стадами и отарами, возделанными полями и зеленеющими огородами. Особенно впечатляют размеры и убранство новых мечетей. Если здесь проезжать в ночное время, то, глядя на подсвеченные минареты, возвышающиеся среди звёздного неба, создаётся полное ощущение, что находишься где-то далеко-далеко в Средней Азии и сейчас окажешься в восточной сказке «Тысяча и одна ночь».
Проезжая ночью по степным участкам этой дороги, когда звёздное небо освещает прямо таки горный серпантин пути, испытываешь какое-то особое чувство… Помните стихи нашего поэта-земляка Михаила Юрьевича Лермонтова:
– «Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит».
Здесь же вспоминается его никем не превзойдённый проникновенно-лирический перевод из Гёте:
– «Горные вершины
спят во тьме ночной;
Тихие долины полны
свежей мглой;
Не пылит дорога,
не дрожат листы...»
Как все-таки удивительна Пензенская область, где в причудливом калейдоскопе нравов и обычаев Европы и Азии живут представители разных культур и народностей России. Вот она настоящая Евразия!
На восточном краю села Старое Шаткино, возле магазина на дороге чёрным вопросительным знаком лежит недавно раздавленная машинами гадюка обыкновенная. Останавливаемся, вынимаю фотоаппарат и фотографирую змею. Потом, следуя инструкциям кафедральных герпетологов и генетиков, достаю нож и отрезаю бездыханному гаду кончик хвоста. Затем достаю из вещмешка пластиковую пробирку со спиртом и помещаю туда взятую биологическую пробу. Хоть какая-то польза от напрасно загубленной животины! Тело змеи переношу в придорожную канаву, чего зря пропадать добру – там её ночью найдёт ёж и хоть покушает вдоволь. Сколько таких загубленных животных (особенно молодых) мы встречаем во время своих путешествий на дорогах области, не счесть! Увы, ежегодно, количество таких фотодокументов о маленьких трагедиях неуклонно прибывает в наших экспедиционных фотоотчётах. Впрочем, чему удивляться – количество автомобилей у населения ежегодно и неуклонно прибавляется. Хочется сказать – водители будьте внимательны и осторожны на дорогах!!! Предупреждающих знаков касающихся возможного появления животных на дорогах области я видел только два – корова и олень. Таким образом, водителя скорее предупреждают, что пострадать при столкновении может уже не столько животное – сколько транспортное средство и даже он сам! Удивительное лицемерие «человека разумного» или homo sapiens в отношении животных!?
Левее от дороги, за серебристой лентой р. Кадада и пойменными ивняками, по её правому высокому нагорному берегу реки, радуя глаз, бесконечной зелёной лентой протянулись смешанные леса из дуба, сосны, берёзы, клёна, осины, ясеня, вяза… Где-то там, на участках леса с сохранившимися старовозрастными крупными лиственными деревьями, обитает самый редкий и скрытный наш жук из семейства усачей или дровосеков (Coleoptera, Cerambycidae), большой дубовый усач – Cerambyx cerdo (Linnaeus, 1758) (Полумордвинов, Монахов, 2007). Миновали большое село Октябрьское (старинное название «Мазарлы»), ореинтируясь по заранее распечатанному на листе участку карты и атласу области, сворачиваем вправо, на грейдерный просёлок, тянущийся вдоль худосочной лесополосы, среди бескрайних хлебных нив. Под палящим летним зноем, вслед за машиной поднимался высокий столб дорожной пыли, вынудивший нас, несмотря на духоту, прикрыть окна на дверках машины и чаще прикладываться к живительной воде. Глядя на бескрайнее поле, где сейчас колосятся зерновые, невольно думаешь, о том, что до человека здесь была степь с редкими колками дубрав, по просторам которой величественно выхаживали дрофы, на сурчинах посвистывали сурки, а в вышине гордо парил орёл-могильник. Только кочевники и их стада изредка нарушали величие этих простор.
Через несколько километров пути, перед нами в большой балке показалась плотина на речушке Ериклей. Левее, вдали, виднеется позаброшенное село Теряевка с покосившейся старой деревянной церковью. Слева у дороги, по обрывистому коренному берегу реки, изрытому небольшим песчаным карьером, раскинулась довольно обширная степная залежь, обильно поросшая ковылём. В последствии, этот достаточно хорошо сохранившейся степной участок мы назвали «Теряевская степь». Очевидно, что он не был никогда распахан – поскольку здесь мало влаги и уже в июле вся трава выгорает. Только стада коров паслись здесь вдоль реки, о чём свидетельствует разрушенная ферма, чьи остовы построек видны сейчас за р. Ериклей. От дуновений ветра белёсые гривы ковыля перекатывались волнами, донося упоительный запах степного разнотравья. Место выглядело очень живописно и волнующе, невольно вспоминались стихи А.С. Пушкина:
«Их моют дожди, засыпает их пыль,
и ветер волнует над ними ковыль…»
Не сговариваясь, решаем остановиться и более тщательно обследовать эту весьма перспективную в энтомологическом, да и в ботаническом плане местность. Не торопясь сворачиваем на обочину, останавливаем машину. Выходим, разминая затёкшие от дальней езды ноги и не теряя времени, переодеваемся, переобуваемся, вынимаем необходимую походную амуницию: мой вещмешок, Серёгин рюкзак, Димкину сумку и запихиваем в них фотоаппараты и бутылки с водой, энтомологические морилки заправляем этилацетатом, коробки с конвертами для бабочек перекладываем в карманы, расчехляем и собираем сачки. Дмитрий закрывает машину, ставит на сигнализацию. Ну, вроде бы ничего не забыли, пора!
|
<< Назад в рассказы << На главную |
